Отрок - Страница 58

Про воинское поселение она давно знала, а в таком месте лекарю всегда больше работы, чем в обычном селе. Вот и пришли в Ратное. Мать с тех пор всегда к побегу готова.

— Но к вам же здесь хорошо относятся, даже прежнего попа угомонили, когда он твою мать с бабкой выгнать хотел.

— Чего в детстве напугался, того всю жизнь бояться будешь. Наше лечение попам всегда поперек, они говорят, что болезнь — наказанье божье, а мы, выходит, воле божьей противимся.

— Юль, расскажи о Макоши, что можно, конечно, я в тайные знания не лезу, просто понять хочу: почему ты так велесова ведовства испугалась? Что, разве Велес и Макошь враги?

— Нет, не враги, они разные, совсем разные. Он мужчина, она женщина, он в царстве мертвых хозяин, а Макошь — вся для жизни, он — скотий бог, а она — для людей. У них все разное, далекое друг от друга. Вот смотри: когда хлеб жнут, последние стебли на поле не срезают, а заплетают Велесову бороду, так? А для Макоши срезают, и ее сноп — не последний, а, наоборот, первый на поле. Все противоположное.

— А сама она?

— Макошь? Что такое кош знаешь?

— Удачный жребий, выигрыш, прибыток. Отсюда и кошель, кошелка…

— Ну вот, а она — Ма-кошь — мать удачного жребия, счастливой судьбы. Поэтому и сватаются, и сговариваются о свадьбе в Макошину неделю.

— Понятно, богини судьбы у всех народов есть: парки, норны, Фортуна. Некоторые из них пряхи, прядут нить человеческой жизни.

— Так и Макошь тоже пряха и вообще хозяйка всех женских работ, только для этого у нее второе имя есть — Пятница. Двенадцать пятниц в году, по одной в месяц — ее дни. А осенью — целая неделя, от последней пятницы октября, до первой пятницы ноября.

— Понятно теперь, почему ее христиане в Параскеву Пятницу перекрестили.

— Про Параскеву не знаю, а с Велесом нам делить нечего, но и в дела друг другу встревать негоже. Нинея в чужой огород полезла, а я, дура, не поняла, обрадовалась, что новый способ лечения узнала, а это, оказывается и не лечение вовсе.

— Ну, это ты — зря! Главное, ведь, не инструмент, а то, как им пользуешься. Вот ножом, например, можно и хлеб резать, и человека убить. Нож, сам по себе, не плохой и не хороший, все от хозяина зависит.

— Нет, не так! От чужого ведовства добра не будет. Нож, говоришь? А разве так не бывает, что нож в руке вывернется и хозяина поранит? Так и с чужим ведовством — лучше не связываться.

Информации для размышлений оказалось более, чем достаточно.

"Три божества: Христос, Велес, Макошь. Три их адепта: отец Михаил, Нинея, Настена. Каким-то образом я оказался связанным со всеми тремя, все от меня чего-то ждут, на что-то рассчитывают. На что? Прямо об этом сказала только Настена, но она боится, боится всю жизнь, и от психологической травмы, полученной в детстве, ей, пожалуй, не избавиться до самой смерти. Вот тебе и лекарка — сапожник без сапог.

Плюс, на ней лежит ответственность за результат более чем векового эксперимента каких-то генетиков. Юлька — шестое поколение подопытных. Ей надо вырастить дочку, дождаться появления потомства седьмого поколения… Блин! Это что же? Юльку отдадут какому-то хмырю-производителю, чтобы «осеменил»? Да я их всех… Яйца вырву, мать вашу, генетики гребаные!

Спокойствие, сэр, только спокойствие! Сюжет-то банальнейший, аналогов — пруд пруди. Начиная со средневековых легенд о чистых девах, похищаемых злыми колдунами, исполненными самых гнусных намерений, и кончая тайными биологическими лабораториями ХХ века, где ученые мужи выращивают таких монстров, каких даже Иероним Босх в кошмарных снах увидеть не мог.

Рецепт противодействия тоже обкатан и отшлифован в литературе, кино и на театральных подмостках: тихонечко собираем информацию, обнаруживаем логово злодеев и шварценегерим означенных злодеев до полной потери дееспособности. После чего автоматически наступает хеппи енд:

В молчаньи, с карлой за седлом

Поехал он своим путем.

В его руках лежит Людмила,

Светла, как вешняя заря,

И на плечо богатыря лицо прекрасное склонила.

Единственная мелочь, которая может помешать реализации Ваших, сэр Майкл, благородных намерений, это получение несовместимых с жизнью повреждений организма, в процессе вышеописанного процесса.

М- да, насчет "несовместимых с жизнью" сомневаться, пожалуй, не приходится. Такой эксперимент может проводить только ОРГАНИЗАЦИЯ, а существовать и действовать в течение столетия может лишь ОРГАНИЗАЦИЯ СЕРЬЕЗНАЯ. И все же Настена боится, в одном ли детском испуге тут дело? Ладно, будем разбираться, а предварительных выводов два. Первый — время у меня еще есть, поскольку Юлька в детородный возраст, даже по местным меркам, войдет еще не скоро. Второй — задачи физического развития, повышения благосостояния и формирования команды остаются актуальными, без их эффективного решения мне тут ловить нечего.

Это — Настена, а остальные?

Нинея тоже боится. Во-первых, так же, как и у Настены, у нее имеются тяжелые воспоминания — убийство бабы Яги. Кстати, однажды она проговорилась и назвала ее теткой. Тематика страхов примерно та же, что и у Настены — христианское преследование. Но Нинея еще и в цейтноте. Она, как сказала Настена, не имеет права умереть, не воспитав преемницу. С Юлькой, похоже, облом — Юлькина мать Нинеины происки раскусила с первого захода.

Я- то ей зачем понадобился? Намекала на мою совместимость с Юлькой, зачем ей это? Меня-то такой вариант, как раз, устраивать должен, если старуха хочет нас свести, то «генетики» автоматически становятся Нинеиными противниками. Юльку, конечно, к ней подпускать нельзя, но помощь от нее получить можно попробовать. Во-первых, информационную поддержку, во-вторых, чем черт не шутит, помощь в решении трех стратегических задач. Значит, будем общаться, тем более, что сама приглашала.