Отрок - Страница 394

394

Кузьма и Демьян. Еще два года назад, когда Мишка только начал учить их играть с кинжалами, близнецов было не отличить друг от друга, даже на вопросы отвечали хором. Сейчас — два разных человека. Кузька — живой, веселый, непоседливый, весь ушедший в техническое творчество — наследник тех черт характера отца, которые сделали Лавра редким по искусству мастером кузнечного дела. Демьян же, после тяжелого ранения на лесной дороге, изменился просто до неузнаваемости. Мрачен, молчалив, неулыбчив и жесток. В рукопашном спарринге с ним стараются не встречаться — не успокаивается, пока не отправит противника в нокаут или не заставит выть от боли, поймав на болевой прием. На мишкины попытки разговорить не поддается, только криво ухмыляется и отшучивается на грани откровенного хамства. Явно назрела необходимость сеанса психотерапии у Нинеи.

Роська, во Христе Василий. Урядник первого десятка — лучшего десятка Младшей стражи. Куньевские отроки, набранные из родни тетки Татьяны, лидируют не только в боевой, но и в «идеологической» подготовке — знают больше всех молитв, успешно овладевают грамотой, реже всех подвергаются наказаниям. Но сам Роська… Набожность его усугубилась настолько, что уже может стать помехой в воинском обучении, и к Нинее, ведь, не отведешь, бесполезно. Конфликт Мишки с отцом Михаилом шокировал Роську настолько, что он, впервые за все время, посмел, не то чтобы нагрубить своему крестному, но открыто высказать недовольство. Что-то дальше будет?

Дмитрий. Надежда и опора, свой в доску. Прирожденный воин и командир. Предан Мишке столь же, сколь и Роська, но по-иному — если Роська способен закрыть от опасности своей грудью, то Дмитрий собой жертвовать не станет, а просто ликвидирует опасность, спокойно, расчетливо и надежно. Если Роська держит Мишку чуть ли не за отца родного, и выступить против, способен только будучи переполнен эмоциями и сам страдая оттого, что перечит крестному, то Дмитрий противоречить не стесняется, но делает это, опять же спокойно, без страстей, и, как правило, бывает прав. Но есть и у старшего урядника Младшей стражи своя ахиллесова пята — изуродованное лицо. Рваный шлам, проходящий наискось через весь лоб — след стрелы лесовика — по всей видимости, порождает у Дмитрия некий комплекс неполноценности при общении с девушками. На вечерних посиделках он сидит в уголке, опустив на лоб челку, отчего приобретает какой-то туповатый и угрюмый вид. Тоже к Нинее сводить, что ли?

Артемий. Мишкина радость и боль. Талантливый музыкант и педагог, собрал оркестр из шестнадцати человек, на пару с Роськой, организовал церковный хор, постоянно терзает Мишку, требуя новых мелодий и песен — весь в музыке, а школа-то воинская. Старательно обучается, вместе со своим десятком, воинскому делу, но когда кто-то из его оркестрантов возвращается с тренировок с разбитыми губами, ссаженными костяшками пальцев, прочими травмами, мешающими играть на музыкальном инструменте, чуть не плачет и одолевает Матвея и Юльку просьбами побыстрей вылечить, а Мишку намеками на то, что музыкантов надо бы поберечь. Сам соглашается, что поберечь в учебе — погубить в бою, а потом приходит снова.

Матвей. Ходячая загадка, единственный из музыкантов, привезенных в Ратное из туровских «гастролей», чья биография, до прихода в «ансамбль» Свояты, Мишке неизвестна. Молчит, как партизан. Дмитрий и Артемий тоже ничего не знают — Матвей появился у Свояты до них. Знал что-то Меркурий, но его уже не спросишь. Артемий, со слов Меркурия, рассказал Мишке, что Матвей появился у Свояты в Киеве. "Художественный руководитель ансамбля" принес парнишку страшно избитого, завернутого в какие-то лохмотья, и с окровавленным затылком. По словам Меркурия выходило, что Матвею не то вырвали, не то срезали волосы вместе с небольшим лоскутком кожи. Еще Артемий добавил, что Матвей был единственным, кто не горел желанием сбежать от Свояты — от добра, мол, добра не ищут. Это Своята-то добро? Была в поведении ученика лекарки и еще одна странность — брезгливо-презрительное отношение к особам женского пола. Исключение составляли только Юлька, ее мать лекарка Настена и, разумеется Анна Павловна. Мишка даже было начал подозревать Матвея в нетрадиционной сексуальной ориентации, но потом подозрения оставил. Что-то с парнем в детстве произошло очень скверное, но вот что? Тащить Матвея к Нинее Мишка побоялся — есть воспоминания, которые лучше не бередить, тем более, что характер у парня постепенно начал смягчаться, а Юлька обмолвилась, что обучается лекарскому делу он старательно и с удовольствием.

Никола. Вот уж кому в жизни не повезло, так не повезло. Мало того, что внебрачный сын Никифора оказался под началом законного сына — Петра, так еще и угораздило влюбиться наповал в двоюродную сестру — Аньку-младшую. Но парень оказался крепким — петькиным наездам давал достойный отпор, да и к прочим превратностям судьбы относился стоически. Учился же лучше всех "курсантов платного отделения". По его поведению было очень заметно, что никаких подарков от судьбы он не ждет и готов пробиваться к лучшему будущему не только "зубами и ногтями", но и умом.

Илья. Бывший обозник, единственный взрослый мужчина в собравшейся компании. Как же Мишке повезло, оказаться после ранения в его санях! Несомненно умен, хозяйственен, понимает, что воинская школа — единственный его шанс подняться из социальных низов Ратного. Обязанности "начальника тыла" и преподавателя обозного дела исполняет отменно. Как и предполагал Мишка, пристрастие к хмельному у Ильи, хоть и не исчезло совсем, но сильно ослабилось. Вот это и называется "человек на своем месте".

394