Отрок - Страница 368

368

— Важны. Бывает, едешь и не знаешь: что впереди ждет, удачно ли расторгуешься, сколько княжьи мытники с тебя сдерут, безопасны ли дороги, проходимы ли переправы?

— Значит, за эти сведения купцы будут готовы подчиняться определенным правилам?

— Правилам? Я думал их за плату давать надо. Каким правилам?

— Я начал с того, что ты организуешь купеческую общину. Поначалу, она будет нужна для строительства постоялых дворов, и создавать такие общины надо будет в разных городах, чтобы строители шли навстречу друг другу. Но потом удержать купцов в общине можно будет возможностью получения свежих новостей, потому, что тем, кто в общину не входит, их давать не будут.

— Понятно, а правила-то тут причем?

— Скажи, дядюшка, а часто ли купцы с торговыми спорами на княжий суд ходят?

— Да ты что? Без штанов оставят! Поборы такие, что и вспоминать тошно. Ежели убийство или грабеж, тогда приходится, никуда не денешься, а с чисто торговыми делами, нет — себе дороже.

— А в Русской Правде много ли о торговых делах сказано?

— Почти ничего. Мономах, правда добавил туда про лихоимство, да про сроки держания закупов, а больше ничего и нет.

— Как же вы свои купеческие споры разрешаете?

— По здравому смыслу, да и обычаи уже сложились, как же без них?

— А если все эти обычаи и примеры разрешения самых частых споров записать? Создать Купеческую Правду! И торговый суд учредить! А тех, кто решениям этого суда не подчиняется делать изгоями: не пускать на постоялые дворы, не давать им в долг, не покупать их товар. В иной раз и силу применить, воины-то и в Гостиных дворах и на постоялых дворах будут. Вот, смотри: делим все земли на разные куски. То, что под своим присмотром держит стража постоялого двора, назовем уездом. Там уездный суд — для мелких дел. Судьей, кстати, может быть и тиун постоялого двора, а за исполнением приговора будет следить командир стражников. Землю, на которой держит власть удельный князь, назовем волостью. Там волостной суд. Судей купцы, входящие в общину избирают из своей среды, на определенный срок. В больших городах — городские суды. А верховный суд у тебя — в Турове. С самыми важными делами — туда. А уж как силой Верховного торгового суда распорядиться, ты и без меня придумаешь. Ведь придумаешь же?

— Гм, это что же, ты меня купеческим… э-э митрополитом, что ли, сделать надумал?

— А Туров купеческой столицей Руси!

Никифор помолчал, раздумывая, потом налил себе вина, поднял кубок и движением головы велел племяннику сделать то же самое, тот послушно отхлебнул и тут же принялся закусывать. Никифор продолжал молча размышлять, барабаня пальцами по крышке сундука. Мишка осторожно ощупал лоб, шишка от "дядюшкиного вразумления" намечалась изрядная.

"Обязательно было кубком лупить? Мог бы и кулаком приложиться, при такой разнице в весовых категориях эффект был бы не меньшим, много ли пацану надо? Вот именно, пацану, сэр! Кулачный мордобой еще заслужить надо, он — для разборок промеж равных взрослых мужей, а Вас, милейший, по молодости и легкомыслию, попотчевали посудой, как мать бьет ложкой по лбу расшалившегося за столом ребенка. Так-то, вот!".

Никифор продолжал что-то обдумывать, пауза затягивалась просто до неприличия, и Мишка уже начал подумывать, что бы такое сказать, но, поглядев на стоящий перед ним кубок, решил не нарушать приличий, прерывая размышления старшего мужчины. Наконец, Никифор, видимо, пришел к какому-то выводу, но вопрос его оказался совершенно неожиданным:

— И долго ты над этим думал, племяш?

В голосе Никифора не чувствовалось сарказма, вопрос был задан на полном серьезе, и отвечать на него требовалось тоже серьезно.

— С тех пор, как у тебя в Турове побывал. Мама мне кое-что о твоих делах рассказала. — Мишка заметил, как Никифор насторожился, и тут же поспешил его успокоить: — Немного, то, что сама знала, может быть и не все. А еще я знаю, что в латинских землях есть торговые города, в которых купцы сами правят, без князей. Венеция, Генуя, Флоренция. Слыхал о таких?

Это был рискованный момент — у Мишки вовсе не было никакой уверенности в том, что эти торговые республики уже существуют, но Никифор лишь кивнул. То ли знал о них, то ли просто не хотел прерывать племянника.

— Вот мне и подумалось: а нельзя ли все это к нашим делам как-то приложить? Князья все время туда-сюда ездят, настоящих хозяев у земли нет… Кто еще, кроме князей землю обустроить может? По-моему, купцы, только все аккуратно сделать нужно, чтобы Рюриковичи не насторожились — они властью делиться не захотят, а то, о чем я говорил, власть.

— Вот именно, Рюриковичи. — Никифор утвердительно кивнул головой. — Так они и дали тебе на своих землях постоялые дворы ставить, да вооруженную стражу держать. Даже бояре стонут, если рядом с их деревеньками, княжьи деревни оказываются. Княжьи тиуны грабят хуже татей, а отпора не дай — за княжьего человека спрос строжайший.

— Но не все же князья одинаковые…

— Все!

— Значит, надо договариваться, подати с прибытков князьям предлагать. А еще лучше, если получить на это дело согласие самого Великого князя Киевского. Взять его в долю. Тогда удельные князьки поскалятся, поскалятся, а сделать ничего не смогут. Если же особенно вредные попадутся, то торговые пути можно в обход их земель проложить.

— И так в обход ездим. Бывает, пока до места доберешься, такие кренделя выписывать приходится, что путь чуть ли не вдвое удлиняется.

— До сих пор они только злобились, что пограбить караваны не выходит, а потом увидят, что от постоялых дворов польза большая может быть. Дороги улучшатся, татей повыведут, смерды корм для людей и тягла продавать за живые деньги смогут — прямая выгода князю.

368